Краснодарский хирург рассказал о работе в зоне СВО, обстрелах и героизме врачей Донбасса

Врач-хирург из Краснодара Юрий Кузнецов 31 января рассказал о командировках в Донбасс, работе в экстремальных условиях, оказании первой медицинской помощи раненым, а также о героизме донецких медиков и о том, к чему нельзя подготовиться, отправляясь в зону боевых действий.

За плечами хирурга Краевой клинической больницы №2 Юрия Кузнецова, имеющего 18 лет медицинского стажа, уже более 1000 операций. Однажды пошедший по стопам отца на сегодняшний день он является врачом высшей категории. После начала специальной военной операции краснодарец понял, что не может оставаться на месте, а должен что-то сделать, чтобы помочь людям в Донбассе.

- Мое желание было, как врача-хирурга, как гражданина Российской Федерации, оказывать помощь нашим братьям – как коллегам, так и жителям новых регионов. Это моя сугубо гражданская позиция, что страна наша едина и мы все – большая семья. И, если где-то случается беда, мы должны прийти на помощь. Моя первая командировка в Донбасс и зону СВО состоялась в августе 2022 года. Я списался с Бадмой Башанкаевым, который, помимо того, что врач-колопроктолог, еще и председатель комитета Госдумы по охране здоровья. И мы – три человека из Краснодара вместе с коллегами из других регионов поехали помогать своим братьям-хирургам в составе группы «Друзья медицины Донбасса».

- В каких условиях приходилось работать?

- С самого начала, как мы туда приехали, было волнительно. Это было страшно, потому что мы не знали, что нас ждет. Но, когда приехали, нас очень тепло встретили местные ребята – коллеги-хирурги. О них можно говорить очень долго, и я могу назвать их настоящими героями. Они оперируют каждый день, под обстрелами, выполняют операции по спасению и мирных жителей, и военнослужащих. А в это время прилеты по Донецку, где у них живут семьи, продолжаются. То есть они не знают, придут ли они домой. Если придут - а есть ли там дом, есть семья или нет? Это достойно настоящего уважения. И я на них смотрел как на настоящих героев.

Мы работали в крупном донецком учреждении, помимо этого ездили и на передовые позиции, например, в район Песок (поселок в ДНР). Также мы посетили разрушенный, но потихоньку начавший восстанавливаться Мариуполь, были в нескольких больницах. Это оставило у меня в душе неизгладимые впечатления, очень сильные. Это какой-то контраст жизни и смерти. Мы помогали как тем, что делились профессиональными навыками, так и гуманитарной помощью.

Условия наших работы и проживания – они были, где-то, спартанскими. Но никто не жаловался, все относились с пониманием. Жили мы в обычных палатах, а в соседних – находились раненые, которых мы оперировали. Был ненормированный рабочий день. Мы старались как-то делить между собой часы в сутках. Но, если была большая госпитализация раненых, то мы все участвовали, несмотря ни на усталость, ни на что.

Помимо этого, в медучреждении, разумеется, оказывалась и плановая хирургическая помощь. Мы нашим коллегам показывали, что умеем сами. Это лапароскопические, в основном, операции - через проколы, а также учили их оказанию именно высокотехнологичной помощи. А они, в свою очередь, обучали нас военной хирургии, потому что мы до этого времени были узконаправленными специалистами. Да, мы высококвалифицированные, но имели узкую специализацию. Я – абдоминальный хирург (Прим.ред.: занимается лечением заболеваний органов брюшной полости), были с нами торакальный хирург (специализируется на лечении заболеваний органов грудной клетки) и колопроктолог. И для нас это было не то, что в диковинку, но есть нюансы. И вот у нас обмен опытом шел. Мы им очень сильно благодарны, потому что смогли повысить и свой профессиональный уровень, и научить ребят, как оперировать в мирных условиях. Ведь все это рано или поздно закончится, и наступит мирное время.

- Было что-то, к чему вы были не готовы?

Готовность наша в плане профессионализма… это от слова профессионал – то есть ты быстро адаптируешься, есть знания, умения, и ты быстро привыкаешь к работе в новых условиях. А вот с точки зрения моральной, для меня лично было тяжело видеть, когда привозили раненых мирных жителей. В основном это были минно-взрывные травмы. В первую нашу поездку, например, привезли учительницу, которая пошла за молоком в местный универсам, был прилет, и она получила минно-взрывное поражение грудной клетки и брюшной полости. И вот мы с коллегами оказывали ей помощь. И это вызывает очень сильный диссонанс. Для меня ранения детей и других мирных жителей – это было очень тяжело эмоционально. Общение с родственниками, когда это все происходит – тоже достаточно трудно. К такому не подготовишься.

- Расскажите, насколько различается работа военного врача в госпитале и на передовой?

- Именно в данной специальной военной операции – она очень схожа. То есть сейчас нет понятия ближнего и дальнего тыла. Это может быть и прилет по Донецку, а может быть и передовая, где ведутся столкновения штурмовиков. Все смешалось. Сейчас ранения, как я и говорил, это, в основном, минно-взрывные. Соответственно, если ты думаешь, что в центре Донецка ты в безопасности, то это не так. Все бывает диаметрально противоположно. Сейчас у противника открылась, если можно так сказать, охота на скорую помощь. Они специальными беспилотниками атакуют кареты скорой помощи.

Но, если говорить о работе на передовой, то это, прежде всего, оказание первой помощи. Главное, остановить кровотечение. То есть наложение жгута, повязки, оценка состояния и эвакуация. Есть такое понятие, что, если первая помощь выполнена квалифицированно и качественно и пациент на этапе эвакуации нигде не задержался, то он поправляется в 95% случаев. Это серьезная цифра. В этом направлении мы старались где-то обучать, где-то самим учиться, чтобы была именно квалифицированная помощь и быстрая эвакуация. Хотя в реальных боевых действиях быстрая эвакуация, в течение часа, не всегда получается. Бывает и сутки, к сожалению. За это время сам раненый или его товарищи должны выполнить необходимую медицинскую помощь. Потому что умирают, как правило, от кровотечения.

- А как бы вы оценили уровень наших военнослужащих по оказанию такой помощи?

- На данный момент он не вызывает каких-то вопросов. Хочу сказать, что в результате обоюдных действий Народного фронта, «Единой России» и инициативных групп у нас появились очень классные аптечки. Что было и что сейчас – это небо и земля. Постоянно проводятся занятия. Это очень важно.

В том числе и мы проводили, и другие ребята со всей России обучение бойцов - как правильно и что делать при различных ранениях. И уровень, если смотреть в динамике, очень вырос, мы получили результаты. Это очень важно, чтобы увеличить цифру спасенных жизней.

- А как насчет обучения гражданского населения оказанию первой помощи? Ведь это никогда не будет лишним, особенно в нынешних условиях.

- В Краснодаре есть центры обучения первой медицинской помощи – и частные, и государственные. Мы с ними тесно сотрудничаем, их уровень подготовки с каждым разом становится все выше и квалифицированнее. Но есть еще с чем работать - в плане населения. Есть группы, которые должны быть хорошо подготовлены, например, МЧС, сотрудники ГИБДД, учителя. Все они должны обладать этими навыками.

Наша группа «Друзья медицины Донбасса» проводила обучение первой медицинской помощи в Белгороде. Все знают о недавних событиях, когда там погибли порядка 28 человек, включая детей. Банально не были даже правильно наложены жгуты. Соответственно, этих потерь можно было избежать. Поэтому целую неделю наша инициативная группа врачей обучала сотрудников почты, транспортных организаций, тероборону, других жителей. Я думал, что, когда мы приедем, там будет какое-то непонимание. Но, на самом деле, было столько откликов! Помимо этого, Народный фронт предоставил более 1000 аптечек, мы их разнесли по значимым социальным объектам. Ведь все мы знаем, что там происходит. Мы увидели и поняли значимость данного мероприятия, поэтому хотим адаптировать и дальше развивать его также и в Краснодаре. Потому что всё это должно быть.

- Насколько сильно отличается (или не отличается) работа медика в Краснодаре от работы в зоне СВО? Кроме характера ранений.

- Работа тех же хирургов где-то отличается, но есть общее зерно – помощь по алгоритму, который прописан в хирургии. Что хочется отметить… Если мы даже берем нашу мирную жизнь, то можно сравнить поступление раненых с ДТП. В мире ежегодно умирают 1,3 миллиона человек в результате дорожно-транспортных происшествий. По статистике, в России – это 14 тысяч человек за 2022 год. Так и там. Это тоже тяжелые больные с политравмой, которые требуют максимально сконцентрированного внимания и смежных специалистов. В первую очередь, торакальных хирургов, травматологов, нейрохирургов, абдоминальных хирургов, а также диагностики – УЗИ, рентгена и все прочего. То есть в чем-то это схоже.

Почему мы так благодарны нашим коллегам донецким? Потому что мы приобрели полезные навыки и понимание, как себя вести. И уже сопоставляем это с мирным временем, с «мирными» травмами, например, после тех же ДТП. Как сказал один онколог, который часто тоже туда ездил, ему уже скучно. Когда ты познал это, когда ты работаешь в постоянном стрессе, ты возвращаешься в мирную жизнь - и тебе скучно. Пожалуй, я с ним соглашусь. Это подчеркивает уровень. Недаром все выдающиеся хирурги, например, Пирогов, Склифосовский, Бурденко прошли через боевые действия. Это колоссальный опыт, который потом они применили в мирное время, добившись очень хороших и значимых результатов.

Сомнений в победе у меня нет никаких, потому что наше дело правое. И наша задача – перенести эти уроки на мирную жизнь, в том числе и оказание первой медицинской помощи. И дальше уже жить, развиваться в мирном русле без нацизма.

- Сколько раз вы отправлялись в Донбасс в командировки и на какой срок? Есть что-то или кто-то, кто вам особенно запомнился?

- Количество поездок после 10-ти я уже не считаю, если честно, потому что и сбился, да и не вижу в этом никакого смысла. Я езжу и как хирург, и с гуманитаркой. Мы берем с моими краснодарскими друзьями отпуск без содержания или едем туда на выходные, оказываем, в том числе, адресную помощь. Были и довольно приятные командировки. Например, на Новый год мы отвозили подарки детям или на 8 Марта – женщинам. Ведь все это связано не только с нашей профессиональной деятельностью, но и с какими-то человеческими моментами, праздниками. Создать соответствующую атмосферу людям, которые там живут, работают… Чтобы они знали, что мы вместе, чтобы им было приятно. И все это, на самом деле, было очень трогательно.

Вообще запомнились, прежде всего, люди. Люди, которые вместе с нами смотрят в одну сторону, врачи. Я приобрел очень много друзей, которые являются также моими коллегами, которые проверены не словами, а на деле.

- Эти поездки на вас лично как-то повлияли? Что-то поменялось?

- После поездок пришло осознание того, наверное, что мои проблемы – это мелочи. Еще раз вернемся к сказанному: там врачи оперировали без отдыха, при этом зная, что по их дому, где сейчас мама, папа, жена, дочка, возможно, есть прилеты. Это дорогого стоит.

В плане профессиональных навыков ты только приобретаешь, совершенствуешься, как хирург, даже как учитель, потому что этот опыт ты передаешь своим молодым ординаторам, интернам. И все больше и больше людей просятся, чтобы мы их взяли туда с собой, мы никому не отказываем. Вернувшись оттуда… я не знаю, как это объяснить, но ты смотришь и понимаешь, что такое правильно. Когда мне кто-то начинает что-то рассказывать, я говорю, вот давай съездим и посмотришь. Это очень важно для понимания того, что сейчас происходит в стране, для чего это и почему.

Ранее краснодарец Константин Цуркан, не имеющий медицинского образования, рассказал, как отправился помогать в одну из больниц в Донбассе.

Читайте нас в Telegram

Елена Бутова

Видео: Сергей Трубин

Фото и фрагменты видео предоставлены Юрием Кузнецовым